25 февраля 1905 — 11 декабря 1985
В послании к Ефесянам апостол Павел призывает верующих „облечься во всеоружие Божие” (Еф. 6:11). Не раз апостол употребляет военные образы применительно к Церкви, этим лишь вторя Господу, который часто в притчах вызывал военные ассоциации, чтобы объяснить новые отношения, в которые вступают его ученики. Эти отношения лучше всего выражает название классической книги по православной аскетике „Невидимая брань”. Жизнь христианина есть духовная битва, каждый из нас солдат и на карту поставлены вечная жизнь или вечная смерть. Но немногие из нас, даже христиан, это осознают.
Борис Павлович Дорен это сознавал. Он был солдат до мозга костей, воин, который всю жизнь до последнего дня сознавал себя на военной службе. На нее он вступил подростком, избрав ее не по воинственности характера, а по нравственной необходимости, когда большевики закололи штыками его старшего брата, гимназиста, не участвовавшего ни в какой политике. Борис Дорен, которому было тогда 14 лет, тоже гимназист и сын учителей гимназии, пошел мстить за брата, могила которого даже не была найдена. (Только много лет спустя, в Нью-Йорке, во время одних церковных похорон земляка, Борис Павлович узнал подробности убийства: тело так и не было похоронено, убийцы сбросили его в овраг, куда скидывали павший от болезней скот.) Так, оставив мальчиком дом, в который ему уже не суждено было вернуться, отступая с Белой Армией, докатился Дорен до Константинополя, а затем, верный раз взятому обязательству воевать с узурпаторской властью, остался на постое добровольческой армии в Галиполи, в Турции.
Только демобилизовавшись в Болгарию, он продолжил школьное образование, и, закончив гимназию, поступил на юридический факультет Софийского университета, где ему удалось проучиться всего два года. Сменилось правительство и вместе с ним изменилось отношение к русским эмигрантам. Дорен переезжает на юг Франции, где работает кем придется, от чернорабочего до сталевара. Война с Германией, призыв в армию, Борис Дорен — французский солдат, недолго вместе с этой армией воюет и вместе с ней попадает в плен. В немецком лагере сидит с советскими военнопленными, с одним из которых он очень подружился и из общих воспоминаний о гражданской войне выяснил, что оба они участвовали в одних и тех же битвах, только с разных сторон. „Ты хоть знал, за что воевал, Борис, — с печалью говорил ему советский лагерный друг”.
Борис Павлович бежит из немецкого плена, через Бельгию возвращается во Францию, но попадает в капкан колаборационистского петеновского режима: как холостяка и иностранца его снова отсылают в Германию, на этот раз — на принудительные работы. После войны Дорену приходится скрываться, чтобы, по ошибке выданному союзниками, ненароком не попасть в Советский Союз со своими лагерями для военнопленных. Наконец, он оседает в Париже и в 1949 году женится. Однако страна, в которой он столько проработал, за которую воевал и сидел в плену, тянет с гражданством, и Дорен вместе с женой, Еленой Викторовной, в горьких чувствах покидает Европу и в 1958 году перебирается в Новый Свет, в Нью-Йорк, где и заканчивается путь его многолетних странствий.
Но с этой богатой приключениями историей идет параллельно другая, менее бросающаяся в глаза, но столь же интенсивная: история его служения православной Церкви. Бердяев как-то назвал Алексея Хомякова рыцарем православия, который подобно средневековым рыцарям, как бы спал вооруженным у иконы Богородицы. В той же степени это сравнение применимо к Борису Дорену, который любил вспоминать, как однажды на корабле нес круглосуточный дозор у чудотворной иконы Божией Матери.
Этот дозор у иконы может служить символом всей его жизни. Скромно и верно он всю жизнь свою прослужил у церкви и церкви, охраняя ее, когда это бывало необходимо. Мы знаем его уже в последние, пенсионные годы жизни, казначеем и завхозом нашего храма, должность, которую он исполнял с обязательностью часового, стоящего на посту. Не будет преувеличением сказать, что он в эти тяжелые годы вынес церковь на своих плечах, одно время охраняя ее от хищений, потом героически сводил в ней концы с концами. На этом посту пробыл он до последнего дня, пока еще мог шевелить рукой. И вот сегодня у нас полковой траур. Мы хороним солдата по преимуществу. Многим из нас кажется, что дело сделается само собой, без нас. Не на таких держится мир, армия, церковь. Борис Павлович знал, что все зависит от него, что он один остался защищать позицию, что другие либо убиты, либо разбежались, либо лежат бессильны, и что само существование вот этой церкви зависит от его верности долгу, и что есть Командир, которому он должен будет дать отчет. И в эту работу вложил он моральные навыки своей полковой службы.
Многие солдаты и офицеры Белой Армии после поражения пошли служить церкви, приняли монашество, стали священниками и епископами, осознав, что битва не кончилась, она продолжается, только перешла в другой план, и ведется ныне „против духов злобы поднебесных” (Еф. 6:12). Но им помогло армейское чувство долга, сознание, что они на посту. И они продолжают сохранять церковь в трудных условиях эмиграции.
Одним из таких людей был Дорен. Мы можем быть счастливы, что повстречали его в своей жизни, имели возможность научиться от него.
Потому для нас это печальный день: мы потеряли человека, которого любили, от которого зависели, который опекал многих и в нашей церковной общине и далеко за ее пределами: верующих и неверующих, православных всех юрисдикций и иноверцев, с равной любовью, равным теплом, хлебосольством и радушием. Потеряли мы и ангела-хранителя нашей церкви. Не будет преувеличением сказать, что его заслуга в том, что храм Христа Спасителя стоит, и что мы — в нем. По-человечески говоря, Борис Павлович для нашей церкви незаменим. Его смерть — огромная невосполнимая утрата.
Но это и радостный день. Господь принял Своего воина со словами: ,,в малом ты был верен, над многим тебя поставлю” и вводит его в Свой вечный мир. Борис Павлович, будучи воякой до мозга костей, понимал смысл этого вышнего мира. Любил он вспоминать один случай из Гражданской войны, когда их эскадрон в пасхальную ночь спешился у сельской церкви и пошел отстоять Заутреню. Не успели они войти и стать на молитву, как послышался стук копыт, всадники остановились у церкви и вошли в нее помолиться, оказавшись отрядом Красных. На мгновение по тем и по другим пробежала дрожь, пробежала и прошла. Так и отстояли всю Пасхальную Заутреню.
Белые пропустили Красных первыми подойти ко Кресту, те вышли и ускакали.
И вот теперь Борис Павлович входит в этот мир Христов, который дано было предвкусить ему во время той Пасхальной Заутрени, и мы верим, что как при жизни был он нашим ангелом-хранителем, так и останется он им и сейчас. Был он верным служителем земного алтаря, будем же помнить его в молитвах, когда он восходит в небесное святилище. И будем благодарны Господу, что сподобил нас жить в его время и познать, чем была сильна и крепка Россия, в чем была ее гордость. Ибо мы живем в век, который не производит уже таких людей как Дорен.
Борис Павлович мечтал посетить до смерти своей Святую Землю, поклониться святыням Иерусалима. Это ему не удалось, но сейчас восходит он в землю обетованную горнего Иерусалима.
Да сотворит в ней Господь Своему верному рабу, воину Борису,
ВЕЧНУЮ ПАМЯТЬ
Слово на отпевании, о. Михаил